Twilight.Lignt Emission

***

Томас

Я сидел в прихожей у нотариуса. Через неделю прилетала моя невеста, моя Лика, и я решил сделать ей сюрприз. Сейчас я собирался оформить нужные документы.
Я задорно улыбнулся, представив, как она удивится и насупится, увидев мой дорогой подарок. Да… Придётся хорошенько побороться, что бы заставить Лику принять машину.
Эта девушка была чертовски упряма. Её твёрдый и решительный характер никак не ассоциировался с её милым и добрым личиком. Наверно, этим она и покорила меня. Совершенно не объяснимое и не логичное существо. Невероятно прекрасная как внутри, так и снаружи, она совсем не верила людям, не верила, что её способны искренне любить. Она не верила и мне, не подпуская меня, вытекая из моих рук как вода. Я хватался за неё, ходил следом как тень, но ничего не могло пробить её броню. Я злился и сгорал от любви, раздражался и боготворил, преследуя её, и боясь потерять, так и не обретя.
А потом мне, наверно, помогли боги. Так как сама она сопротивлялась до последнего, думаю, только боги могли заставить её принять мои объятья. Она приняла меня, полная страхов и сомнений, и стала моей. Моей на веки.
Я глотнул отвратительную содовую, которую мне предложили, и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Я вспоминал её лицо. Карие глаза, алые губки бантиком, упрямый носик, и волосы, длинные каштановые волосы, непослушно падающие на хрупкие плечи. Высокий, будто детский, голосочек, и смущенный румянец на нежных щечках. Ах, эти щечки. Мне бесконечно хотелось касаться их. Коснуться пальцами, потом своей щекой… потом губами.
Я тяжело вздохнул, и сделал еще глоток мерзкого напитка, что бы успокоиться. Долгие недели разлуки убивали меня. Еще семь дней и я снова прижму её к своей груди, смогу целовать её губы, ласкать её тело.
Еще один большой глоток. Всё бесполезно. Я хотел её так жадно, что страдал от жгучей страсти, даже сжимая её в своих руках. А сейчас, я просто был не в силах, противится ей, моему наваждению. Я позволил нежным фантазиям заполонить меня. Сжав глаза крепче, я погрузился в воспоминания, перебирая их одно за другим, как драгоценный жемчуг.

Полёт длился невыносимо долго. Тело ломило, глаза слезились от тщетных попыток выспаться. Мне кажется, я ненавидела всё и всех вокруг. Хороша же я буду, после еще одного перелёта.
Ступив на землю, я вернулась в чувства. Нужно собраться. Я нетерпеливо включила телефон. На него посыпалось море сообщений о пропущенных звонках. Просмотрев список, я к удивлению, не обнаружила ни одного от Томаса. Странно. Хотя я не хотела ему врать о том, где я, сейчас, отсутствие его звонков сильно меня расстроило. Ну, ничего. Сейчас позвоню сама и всё выясниться. Я набрала номер, и он тут же ответил.
- Лика, это ты. – холодно констатировал факт он. Я его едва узнала. Тот же голос, но равнодушный и разочарованный, что ли.
- Том, это я! Как ты? Смотрю, ты совсем заработался там…- я что-то начала робеть.
- Что? – всё так же холодно и пусто осведомился он.
- Ну, ты не звонил давно, и я поняла, что ты занят… - я ничего не понимала, этот разговор вообще не был похож на него.
- У меня нет времени, Лика, – что он имел в виду?
- И долго ты будешь так сильно занят?
- Да.
- Ам… - я растерялась. Мой сюрприз, видно, не к месту. Я решила начать из далека:
- Дело в том, что я могла бы приехать пораньше…
- Не нужно, – сказал он резко и удивлённо. Я застыла.
- Лика, я думаю, тебе вообще не стоит прилетать, - он протороторил это быстро, и снова же удивлённо? Что?
-Что? – перед глазами всё плыло, - Томас?
-Мне нужно идти, - снова полное равнодушие.
-Томас?! Ты же не можешь… я ничего не понимаю… объясни мне… - но он уже повесил трубку. Я хотела было набрать его снова, но горькая обида не дала мне это сделать. Как он мог? Я ничего не понимаю. Всё было так хорошо, и он сам просил меня приехать. Я бросила всё. Горло сжимал ком, а на глаза наворачивались жгучие слёзы. Чувство дикой усталости навалилось на меня как тяжелая ноша.
Я стояла с единственной небольшой сумкой в руке посреди аэропорта. И что теперь? Куда? Я посмотрела на авиабилет до Лос-Анджелеса. Зло скомкала его и безвольно отпустила. Предатель. Не прощу.
Вариантов было не много, но они были. К счастью в городе жила моя подруга. Одно из сообщений на моём телефоне было как раз от неё. Она звала встретится и я, набрав её номер, услышала такой родной и радушный голос:
- Привет! Лика, ты уже прилетела? Когда мы сможем встретится?
- Прямо сейчас, Машунь . Скажи где.
- Ого. Чего так? Что-то случилось? Знаешь, давай приезжай ко мне домой и поговорим. Пиши адрес.
Как в тумане я остановила такси. Потом долго объясняла таксисту, куда мне надо, но мой дикий акцент путал беднягу всё больше и больше. Я чувствовала себя ничтожно. Что я забыла в этой стране?? Наконец, догадавшись, я протянула ему бумажку с записями. Подчерк был разборчив как у школьницы, где он и приобретался. Водитель, облегченно вздохнув, повёз меня по адресу.
Маша снимала дом еще с тремя подругами, на окраине города. Она выбежала мне на встречу, как только я подъехала, и кинулась меня обнимать. Какое счастье, что она здесь. Мы прошли в дом.
Налив мне чаю, Маша тревожно смотрела на меня, не решаясь спрашивать.
- Машунь, можно мне у тебя переночевать… мне некуда идти… - комок в горле прорвался и я разрыдалась. Маша бросилась ко мне.
- Всё так плохо?
- Совсем плохо. Я ничего не понимаю… - и я рассказала ей о всех своих злоключениях.
Мы сидели вдвоём на кухне и пытались поддать женской логике мужское поведение. Ничего не получалось. Маша знала Томаса. Мы отдыхали вместе, и она была ярой поклонницей этих отношений. Он нравился ей и она, как и я, верила в искренность его чувств.
- Я сбита с толку. Не знаю, что и думать. А ты не перезванивала ему? Не просила объяснить?- переживала она.
- Нет. И не буду.
- Почему? Может это какая-то путаница…
- Не хочу его знать. И точка, – я уже нашла малое утешение, сменив обиду на злость. - Я побуду у тебя немного, и вернусь домой. Это всё было ошибкой…
- Ну не горячись! Может всё наладится. Это странно. Думаю, если бы он знал, что ты здесь, то не поступил бы так… Может сказать ему? Вы давно не виделись…
- Нет. Я не буду давить ему на жалость, как приехала, так и уеду. Не хочу об этом больше, не могу…
Мы заговорили на отвлеченные темы, после чего мне постелили на диване, и я мгновенно провалилась в болезненный сон.
Я узнавала это место. Это я, завтракаю в ресторане отеля, хихикая над книжкой. На мне открытый топ без плечей, волосы подобраны в небрежный пучок единственной шпилькой. Я знала, что будет дальше, и замерла в предвкушении.
- Привет. Что читаешь? – раздался голос из-за спины. Парень обращался на английском.
Я давно уже не жаждала назойливого мужского внимания. Еще, где-то в старшей школе, оно успело мне порядком надоесть. Пока парень, не спеша, обходил меня, и усаживался напротив, за мой столик, я так же, не спеша, уткнувшись в книгу, обдумывала тактику отшивания. Он вопросительно переклонился через стол, и я подняла глаза, готовая ответить ему отказной речью.
Я столкнулась с парой тёмных глаз, тёплым светом пронизывающих меня. На лице играла беззаботная косая улыбка. Всё лицо выражало неподдельную заинтересованность. Он был очень красив. Растрёпанные медные волосы, смотрелись как укладка гениального стилиста, небрежная светлая рубашка с коротким рукавом открывала сильные руки. Он всё еще вопросительно смотрел.
- Привет… - только и выдавила я, ужасаясь своему произношению. К лицу пополз румянец, и я уткнулась в книгу.
- Что читаешь? – повторил он.
- Остен. Аббатство Нортингер. – слова давались мне с трудом.
- Смешная книга? – кивнул он мне, - О чем она?
- Ну, мне нравиться… Она о девушке, которая любила фантазировать, и как это, портило ей жизнь. – румянец залил моё лицо, я снова уткнулась в книгу.
- Действительно, забавно, - он наклонил голову набок и наблюдал за мной всё с той же косой улыбкой. Похоже, забавным, он считал и моё выражения лица.
- Как тебя зовут?
Мне нужно было выйти из этого стопора. Я, насколько могла, беззаботно протянула ему руку:
- Лика – прозвучало хорошо, выглядело уверенно.
Он, с каким-то нежным удивлением, потянулся к моей руке, но вместо того, чтобы пожать, просто сжал её между своими ладонями.
- Я Роберт Томас, можно просто Бобби, – кивнул он, не отпуская моей руки.
Фу, мне не нравилось Бобби. Я даже покривилась.
- А можно не Бобби, а Том? – «смотрите, кто заговорил», удивилась я своей капризной интонации.
- Как угодно, - он тряс головой пытаясь подавить смешок. Что такого смешного я сказала? Румянец поплыл по мне с удвоенной силой. Он застыл, разглядывая меня. Я резко выдернула руку и снова, уткнулась в книгу.
Вдруг, всё изменилось. Голос доносился как будто издалека:
- Мне так жаль, Лика… так жаль… - хрипел Том с болью и отчаяньем. Но он не должен был этого говорить. В тот день всё было прекрасно. Такого не было. Я с тревогой подняла на него глаза, но ничего не видела, совсем ничего. Одна чернота.
-Такого не было… - я проснулась от звука собственного голоса.

Я рухнул на кровать. Мою голову разрывали противоречия. «Противоречия,» - какое странное понятие. Его не было в моём родном языке, в языке соул (соул с англ. «душа» прим автора). Мы – соул, всегда знали что делать, мы всегда поступали правильно, не испытывая сомнений. Меня злило, что это человеческое чувство завладевает мной. Правильнее сказать, завладело сразу, как только я открыл глаза в своём новом теле.
Сначала, всё шло, как следует. Мои братья, другие соул, подобрали мне носителя. Как и полагается Ищейкам, таким как я, мой носитель привлекателен для своего вида. Это упрощает мою работу: приводить Целителям новые тела для пересадки соул. Превращения проходило без осложнений. Роберт Томас ничего не подозревал о существовании нашего вида. Его последними воспоминаниями, и моими первыми, был стакан отравленной снотворным содовой в руке. Он сидел в приёмной нотариуса, хотел оформить некоторые документы на имя своей девушки, и вспоминал её. Это я и увидел перед тем, как открыть глаза и начать свою седьмую жизнь.
Еще не рассвело. Он стоит под коттеджем, в котором располагался её номер. Нет не он. Теперь это я. Это я стою, и жду её. Сгорая от нетерпения, и переполненный решимостью, заставить её поговорить со мной.
Она избегает меня уже два дня. Всё из-за того поцелуя. Я знаю, что она и сегодня попытается улизнуть из отеля, не встретившись со мной, и потому - я здесь, караулю её уже не первый час. С первыми лучами солнца она выскакивает из номера и быстро, вприпрыжку, спускается по лестнице. Её лицо совершенно спокойно, на ушах наушники и похоже она и не думает замечать меня.
Я совершенно измучен решимостью, с которой она игнорирует меня. Игнорирует нас. Всё то, что могло бы быть. Я злился на её упрямство, но не собирался сдаваться. Душевная боль только подстёгивала меня, и я, сделав несколько больших шагов, преградил ей дорогу.
Лика, едва не столкнувшись со мной, пошатнулась и остановилась. Жаль, что она смогла устоять, мне бы так хотелось её поймать, коснуться её кожи. Руки дрогнули. Но она уже подняла глаза и перепугано пятилась назад. Трудно было злиться на этого загнанного воробушка. По моему лицу поползла победоносная улыбка, по крайней мере, по половине лица, я всё еще был расстроен её равнодушием. Я ждал, пока она догадается снять наушники. Она неловко их стянула на шею, спутав волосы.
- Ты куда-то собралась, ранняя птичка? – куда бы она ни собиралась, без меня ей не уйти.
- Ам… - она всегда так делала, пытаясь придумать что-то хитрое. Это бесконечно умиляло меня, и я уже совсем не мог сердится, - Ты что, гуляешь?
Всё ясно. Будем делать вид, что ничего не происходит. Ладно, подыграю.
- Гуляю. Не ожидал тебя тут увидеть в такую рань! - она знала, что я вру. Я улыбался.
- Мне бы не хотелось тебе мешать, Том, - она знала, что не мешает и тоже улыбалась.
- Да ничего, я потерплю, - я продолжал этот театр абсурда.
Её личико погрустнело. Видимо поняв, что просто так от меня не отделается, она вздохнула.
- Том, пожалуйста, - она просила оставить её. Я не мог.
- Тебе придется со мной поговорить, Лика.
- Да о чем тут говорить? Тут и без того всё понятно, - она беспомощно вскинула руки и отвернулась.
- Может, объяснишь? Я решительно ничего не понимаю, - я сказал это четко. Скорее требовал, чем просил. Она помолчала, но набрав воздуха, быстро ответила:
- Зачем затевать эти отношения, переживать сейчас, если, через несколько дней мы разъедимся по своим домам и больше никогда не увидимся, - под конец фразы её голос дрогнул и затих. Она опустила голову. Никогда не увидимся… Да она просто недооценивала меня, мои чувства к ней? Так значит, вот, что её удерживало. Душа распирала грудную клетку надеждой. Нет, еще рано радоваться. Нужно всё выяснить.
- Это единственная наша проблема? – слово «наша» приятно щекотало мне горло, и я улыбнулся.
- А что, этого не достаточно? – почему-то вскипев, выпалила она. Я протянул к ней руки, но она сердито отпрыгнула от них, - Если для тебя это недостаточная проблема, и тебя она не беспокоит, это не значит, что я… что для меня… О. Уйди, Томас. Оставь меня уже в покое.
У неё на глазах выступили сердитые слёзы, и она резко отвернулась, что бы уйти. Я за секунду всё понял. Она была моя. Я быстро схватил её и крепко обнял со спины. Мои пальцы быстро и требовательно ласкали её шею и лицо, губы зарылись в волосы. Я держал её крепко, и не намеривался отпускать больше никогда. Она боится, она не верит, но она не сбежит от меня. Если она не пойдёт за мной добровольно, я потащу её силой. Теперь, когда я понял, что любим, больше ничего не имело значения. Никакие условности и гордыня. Она моя. Лика выбивалась, но я не обращал внимания. Я шептал её имя:
- Лика, если бы я считал эту проблему нерешимой, то она бы меня очень беспокоила. Она бы разорвала мне сердце. Но мы решим её. Я обещаю, - она перестала биться, и всхлипнула.
- Но как? – она была так печальна и красива.
- Ты просто должна мне поверить, - я повернул её к себе и она замерла. Всё тот же растерянный воробушек. Улыбка победителя поползла по моему лицу, и я медленно склонился к ней. Мои губы нежно, но уверенно, коснулись её губ. Сначала мягко, потом с настойчивостью, с убеждением. Она должна почувствовать. Должна поверить. Я надавил на её губы еще сильнее, крепко обвивая её тело руками, прижимая её к своей груди. Моё дыхание сбилось, и я жадно втягивал воздух, наполненный её ароматом. Наконец, её застывшее тело проснулось. Руки обвили мою шею, её грудь высоко поднималась под прерывистым дыханием. Невероятное блаженство наполнило моё тело. Мне хотелось шептать ей: "Вот так… смелее. Почувствуй меня. Почувствуй нас", но я не мог оторвать губ. Что-то тягучее разливалось в моей голове, застилало мне глаза. Казалось, я умираю, но не мог остановится, не хотел. Я хотел так много ей сказать, но не сейчас. Сейчас я хотел держать её, ощущать в своих руках, чувствовать её вкус. Потому, я прошептал только главное, - Прошу. Я люблю тебя, - и мой голос прозвучал эхом, в моём помутившемся рассудке.
- Я верю тебе…
После этого я открыл глаза в кабинете Целителя. Я знал, что должен был делать. Нужно позвонить ей, и поговорить, как ни в чем не бывало. Убедится, что она не подозревает подмены, и уточнить день её приезда. Она была красива, а значит, её тело можно использовать для другой Ищейки. Можно предупредить целителя, о времени доставки тела.
Я знал что делать, но не позвонил не в этот день, ни на следующий. И я был рад, что и она не звонит. Мне хотелось, что бы она забыла про меня. Что бы она никогда не набрала мой номер. Когда я увидел её имя на входящем вызове, я почувствовал ужасную досаду. В конце концов, это была моя работа, я должен выслушать информацию, и подготовить всё к её приезду. Мне было неприятно то, что я делаю, и я не пытался изображать удовольствие от разговора. Понимая, что выдаю себя этим, ведь Томас никогда не заговорил бы с ней так же, где-то глубоко, я надеялся, разочаровать её, спугнуть. Но когда она сказала, что прилетит раньше, меня как кипятком ошпарило. Ужас, и паника разлились по моим венам. Я не мог с ней так поступить. Не мог просто стереть её дух и отдать другой соул её тело. Я хотел, да хотел, знать, что она есть. Сам того не ожидая, я сказал ей не ехать ко мне. Лика совершенно растерялась. Как доверчивый ребёнок, она отказывалась верить в плохое. Она ничего не понимала, и боль пульсировала в её голосе. Я не мог это больше слышать, не мог это вынести. Я положил трубку. Вернее кинул. Кинул в стену своего кабинета, возненавидев себя самого.
Теперь её голос преследовал меня круглые сутки. Вспоминая её боль, я чувствовал себя предателем. Но ведь я спас её. Пусть временно, но спас. В США людей почти не осталось. На восточном побережье проходили последние операции. Осталось месяца два, не больше. У нас на западе, мы даже не носили линзы. Глаза цвета ртути, и шрам сзади на шее, это всё что отличало нас от людей, уже не скрывалось тут. Любой человек, попавший к нам, в тот же день становился соул. Не было никакой угрозы. В Европе это всё будет разворачиваться еще года два. Я тяжело вздохнул
-У неё осталось всего два года.