- Все в порядке, Эдвард, - заверил я его, хотя сам знал, что теперь не смогу продолжить эту процедуру. – Я не успел далеко зайти, - рука Эдварда расслабилась, и я вытащил иглу из спины Бэллы, оказывая давление на место прокола в целях предосторожности.
Я поднял взгляд на Эдварда, когда он начал расхаживать вдоль салона, игнорируя постоянное движение самолета.
- Что ты собираешь делать, Карлайл?
У меня было два способа лечения: ванкомицин или амоксициллин. Среди пузырьков были и другие антибиотики, но амоксициллин был единственным подходящим из них.
- Амоксициллин – это лучшее, что у нас есть, - сказал я Эдварду.
- Она без сознания, - сказал он. – Как ты собираешься дать ей таблетки?
Я взглянул на Бэллу, Эдвард был прав – мы не могли дать ей их. Я думал, перебирая в уме несколько различных способов перевести таблетки в жидкую форму. Однако, ни один из них не был возможен в самолете с ограниченным запасом медикаментов.
- Ванкомицин? – спросил Эдвард.
- Будем надеяться, что его окажется достаточно, чтобы сдержать инфекцию, пока мы не приземлимся, - сказал я и, достав одну из игл, ввел лекарство в руку Бэллы.
~*~
Два часа спустя Эдвард поднял голову от плеча Бэллы и сообщил мне о том, что стюардесса начала волноваться, не услышав от меня никаких новостей.
- Тебе стоит поговорить с ней, Карлайл, - сказал он, - прежде чем она придет сюда и попробует выяснить все самостоятельно.
Я выдохнул и поднялся. - Проверь температуру Бэллы вместо меня. Я должен знать, подействовал ли ванкомицин. Эдвард кивнул, потягиваясь за термометром.
Делая вид, что хочу достать несколько полотенец, я скользнул за занавеску и пошел в хвост самолета, надеясь, что Эшли не последует за мной. Но она последовала.
- Гм, доктор Каллен? – робко спросила она.
Взяв полотенце, я развернулся. - Да?
- Как девочка?
- Я дал ей антибиотики. Надеюсь этого будет достаточно, чтоб продержаться до приземления.
- И с ней все будет-
- Карлайл! – взволнованный голос Эдварда, не был слышен никому, кроме меня.
- Да, - ответил я Эшли, заверяя ее, поскольку это было лучшим, что я мог сделать. – Прошу прощения, - я вернулся в салон первого класса, бегом на человеческой скорости.
- Что там, Эдвард? – я спрашивал у собственной паники.
- Слушай, - сказал он. – Ее сердце.
Сердцебиение Бэллы ускорилось, хотя с каждой проходящей секундой становилось все тише и тише. Я посчитал удары, когда пульс, наконец, выровнялся. 122 удара в минуту.
- Какова ее температура? – спросил я, заметив, что и дыхание Бэллы участилось.
- 104*, – ответил Эдвард.
Я ощутил холод, когда меня поразил ужасающий смысл случившегося. Я уже ничего не мог сделать. Бэлла входила в септический шок. Скоро откажут ее органы, и затем она умрет.
